- Боже мой, - шептали мои губы. - помоги мне! Помоги. Боже, сделаться доброй,
хорошей девочкой, прилежно учиться, помогать маме... Не сердиться но пустякам! И мне казалось, что Спаситель слышит меня, и по этому светлому лику, устремлённому на меня, я чувствовала, что моя молитва - угодна Богу. - Господи. - уже в неудержимом восторге шептала я. - Как хочется прощать, весь мир прощать! Как жаль, что у меня нет врагов, а то бы я их обняла, прижала к сердцу и простила бы, не задумываясь, от души. 
Никакого чуда нет. Чудо в тепле, за печкой живёт. Чудо слушает сказки,
вой в трубе. Чудо мохнатое, доброе, домовитое. Чудо -- пуховый платок покойной матери на больных ногах. Чудо -- руки бабушки, её ворчанье и шумная ругань. Чудо -- встречный человек. Чудо -- его голос, глаза, уши. Чудо -- это жизнь. Я не хочу умирать. 
Но в любви ребёнка к матери есть свои золотые дни. Я пережил их в раннем возрасте, когда впервые осознал, что самый необходимый человек на свете — мама. Я не отходил от нее ни на шаг. Боялся уснуть: вдруг она уйдёт? А когда просыпался, то первой моей мыслью было: где мама? В те дни я стал маленьким рыцарем, а мама была моей прекрасной дамой. Я размахивал деревянной шпагой, готовый в любую минуту вступиться за маму. Она чувствовала это. Она была счастлива.
В детстве мы легко принимаем от матери жертвы. Всё время требуем жертв. А то, что это жестоко, узнаём позже — от своих детей.
На следующий день я проснулся ранёхонько. Солнце только что встало; на небе не было ни одного облачка; всё кругом блестело сильным двойным блеском: блеском молодых утренних лучей и вчерашнего ливня. Пока мне закладывали таратайку, я пошёл побродить по небольшому, некогда фруктовому, теперь одичалому саду, со всех сторон обступившему флигелёк своей пахучей, сочной глушью.
|
Последние новостиНумератор |
